Судный день - Дмитрий Дегтярев

– Джек, мне очень жаль. Хотя, я уверена, что с твоими родными все в порядке. Радиус торнадо невелик. Пока есть данные лишь о трех жертвах, и все они мужского пола. Сейчас у нас крайне сложная ситуация. И мы не можем позволить себе потерю такого специалиста, как ты, Джек. Понимаешь, меня?

Джек открыл глаза.

– Понимаю, Аманда… понимаю… но я чувствую, что должен быть рядом…

Куратор хотела было возразить, но Джек, предупредительно подняв руку, остановил.

– Подожди, я не закончил. Я знаю, что должен быть в центре, так как положение только ухудшается. – он секунду помолчал. – Я буду и там, и там.

– Это как? – не поняла Аманда.

– Ноутбук и гарнитура, – пояснил Джек. – Я буду онлайн, только в удаленном доступе. Как считаешь, такой вариант приемлем?

Аманда задумавшись, закусила нижнюю губу, а потом улыбнулась:

– Лучше, чем ничего.

Джек улыбнулся в ответ.

– Спасибо, Аманда. Я твой должник.

– Спаси мир, Джек. Спаси мир – и выплатишь долг. – Аманда поднялась со стула, поправив юбку. Джек встал следом. – Я передам запрос в транспортный отдел, где-то через час все будет готово, и сможешь вылететь. Тебя будет сопровождать один из подручных Джерри. По протоколу безопасности – это необходимо…

Джек кивнул, соглашаясь.

Аманда продолжала.

– Я прикрою тебе перед Хоганом, но с тебя непрерывная онлайн связь. Кроме того, все поставленные задачи перед твоим отделом должны быть выполнены. Нам не нужны сбои, особенно сейчас. Это ясно?

– Да, мэм.

Аманда улыбнулась своими янтарными глазами.

– Больше так не делай!

Джек открыл было рот, чтобы спросить «что именно», но Аманда уже выскользнула из переговорной комнаты, и зашагала вдоль прохода.

Джек опустился обратно на стул и обхватил голову руками.

Кэрри и Энни.

Что с ними?

Кэрри казалось, что она находилась в огромном круглом зале, а вокруг нее располагалось бесчисленное множество экранов, на которых то и дело сменялся видеоряд эпизодов из ее жизни.

Вот, она впервые переступила порог Stapleton High School; знакомство с одноклассниками; Кевин Эллис ее первая школьная любовь; развод родителей, когда ей было 13 лет; выпускной бал; тревога перед поступлением в Metropolitan State University of Denver; университетские пикники; вечеринки в пригороде Денвера; защита диплома; первое собеседование; работа в министерстве здравоохранения; знакомство с Джеком Куэрри… Стоп! Кэрри задержала внимание на этом кадре. Она, и сейчас со всеми деталями помнила этот день. В то время, работая в Центре по контролю и профилактике заболеваний (ЦКЗ), она находилась в командировке. Совместно со Всемирной Организацией Здравоохранения их команда изучала новый вирус в Либерии. Кэрри прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания.

Было утро. Январь в этом году выдался особо жарким и засушливым, что только способствовало распространению вируса. ВОЗ и Красный Крест наскоро соорудили карантинный диспансер на территории одной из немногих больниц в Монровии, столице Либерии. Число заразившихся увеличивалось с каждым днем, и уже превысило отметку в тысячу, в то время, как площадь оборудованных всем необходимых карантинных зон оставалось той же. За два дня ВОЗ в спешке развернуло палаточный пункт, в котором Кэрри сейчас и работала. Вытерев пот с лица, Кэрри посмотрела на градусник – 37 градусов по Цельсию, и это при том, что было десять часов утра. День обещал быть очень жарким. Запахнув халат, и поправив белую маску на лице, Кэрри вошла в блок B – это был большой белый шатер, рассчитанный на двенадцать мест, хотя сейчас вмещал двадцать. Справа и слева стояли койки, по десять с одной и другой стороны, в два ряда, образуя в центре узкий проход. Все койки были заняты – двадцать человек – все заражены, и шансы на выздоровление весьма минимальны. Эпидемия началась месяц назад, когда была заражена небольшая деревня в префектуре Масента. Вирус распространился молниеносно, и уже через два дня все тридцать человек проживающие в деревне были заражены. Еще три дня и из тридцати человек никто не остался в живых. До сих пор, спустя месяц смертность составляла 100%. Над вирусом бились лучшие умы, однако улучшить ситуацию пока не удавалось. Вчера пришли известия, что схожие случаи заболевания зафиксированы в Гвинее, Нигерии и Сенегале. Вирус распространялся, а вакцины не было.

Кэрри тоскливо посмотрела на пациентов. Их лица были покрыты испариной; кто-то метался по кровати бессвязно бормоча на родном наречии; то тут, то там, раздавались судорожные приступы кашля; в конце палатки послышался звук рвоты.

Кэрри поджала губы. Вторая стадия. Практически ни у кого из заразившихся не было шансов, а у тех, чья болезнь перешла во вторую стадию, подавно. Первая стадия сопровождалась высокой температурой и острой головной болью, длилась она от 8 до 12 часов, переходя затем во вторую стадию. Стадии легко различались – вторая сопровождалась сильным кашлем, рвотой и обезвоживанием организма. Эта стадия была самой долгой и длилась от 15—36 часов. Третья стадия, и последняя была самой мучительной – кожа покрывалась волдырями, а изо рта и носа начиналось сильное кровотечение, сопровождаясь болезненными судорогами. Еще ни разу третья стадия не длилась более 7 часов.

К Кэрри подбежала медсестра из Красного Креста.

– Доктор, у 10-го и 18-го началась третья стадия.

– Уже? – Кэрри взяла папку из рук медсестры и пролистала результаты. – прошло всего 11 часов. Что-то рано…

– Кожа покрылась волдырями… – медсестра говорила быстро с заметным испанским акцентом. – Нет сомнений – третья стадия.

– Поняла. – Кэрри быстро зашагала внутрь палаточного диспансера. – Их надо перевести в блок C! Немедленно! Пит, Дейл! – она повернулась к парням в белых халатах. Они были также, как и она из ЦКЗ. – 10-го и 18-го нужно перевести в блок C, у них третья стадия.

– Сейчас сделаем.

Кэрри подошла к койке под номером 10 и ее сердце упало. Пациентом была маленькая девочка, 6 лет. Еще вчера рано утром их с матерью доставили в карантинный центр по подозрению на заражение. Подозрения подтвердились – они были заражены, у матери уже была вторая стадия, в то время, как у ребенка только-только развивалась первая – была высокая температура. И вот сейчас, лицо девочки вздулось от волдырей, на губах выступала кровяная пена, а ручки то и дело сжимались и разжимались. Было видно, что она испытывает сильную боль, но была настолько слаба, что лишь тихо постанывала.

По щекам Кэрри покатились слезы, и она отвернулась не в силах смотреть на невыносимые страдания ребенка, не в силах чем-либо помочь.

Пит и Дейл подошли с носилками.

– Пит, ты можешь ввести ей Фентанил? – прерывающимся голосом спросила Кэрри.

Пит отрицательно мотнул головой.

– Нет, Кэрри. Мне жаль, но число больных с каждым часом увеличивается… Наш запас не был рассчитан на такое количество, сама знаешь: лекарство на исходе, а у девочки третья стадия… ей уже ничем не помочь…

– Ей очень больно. – тихо проговорила Кэрри.

– Знаю, – Пит положил руку на ее плечо, и легонько сжал. – Я сделаю, что смогу. Поверь.

– Спасибо! – одними губами проговорила Кэрри и быстро отвернулась, пытаясь скрыть переполнявшие ее эмоции. Она прошлась по палатки. Вокруг, между коек сновали сотрудники Красного Креста и ЦКЗ, помогая больным. Основная работа Кэрри заключалась в изучении вируса, а не полевой работе среди зараженных, и все же она не могла сидеть в стороне, спрятавшись в лаборатории. Не в ее это духе. Не смотря, на большой риск самой оказаться на койке, Кэрри три раза в день делала обход блока A и B, помогая больным по мере сил, разговаривая с ними, ободряя. Она прибыла в Монровию две недели назад, и с того дня не изменяла своей традиции. Кэрри остановилась у койки под номером 2 – мужчина с темной, почти черной как уголь кожей – его привезли сегодня ночью. К болезни еще прибавилось огнестрельное ранение, которое он получил в перестрелке с местными группировками. Обыденное дело, ничего удивительного. Просто, Либерия. Темные глаза испуганно смотрели на Кэрри. Мужчина знал, что умирает. Это читалось в его глазах. Запекшиеся губы беззвучно шевелились, прося о чем-то. Она наклонилась.

– Пить… пить…

Кэрри кивнула, и взяла стакан